– Итак, начнём с банального «почему», которое в Казахстане задают не первое десятилетие: почему банки второго уровня не спешат кредитовать отечественный бизнес?

– Первая причина заключается в том, что им есть из чего выбирать и во что вкладываться. Для начала банки определяются с пассивами и активами, проводят анализ. В случае пассивов 90% – это депозиты физических и юридических лиц.

Здесь надо понимать, что депозиты юридических лиц являются остатками на расчетных счетах. То есть они могут быть изъяты на оплату товаров или другие нужды. Это, так сказать, неустойчивый источник.

Депозиты физических лиц также неустойчивы: подавляющая их часть может быть изъята даже без потери вознаграждения. Так, Казахстанский фонд гарантирования депозитов (КФГД) относит к стабильному фондированию лишь порядка 10% депозитов физлиц.

Исходя из этого банки решают, куда вложить свои деньги. Есть два варианта: кредиты, где все же имеются большие риски, и ценные бумаги. Те же облигации, например. Тем более что сейчас процентная ставка у нас очень высокая – 14,25%. Инфляция же находится в районе 8%.

Для банков это отличный вариант. Они охотно под такие проценты разместятся в практически безрисковых государственных ценных бумагах (ГЦБ). Конечно, высокие ставки в реальном выражении не могут держаться долго, плюс банкиры понимают, что должна быть диверсификация вложений, но ГЦБ тем не менее весьма привлекательны.

Теперь – следующее. Планировалось, что экономика у нас вырастет на 6%, но теперь эта цифра уменьшилась. Непрос­тая ситуация складывается и с инвестированием. Поэтому банки опасаются кредитовать бизнес.

С кредитованием населения – другое дело. Банкам выгоднее раздать потребительские кредиты, по которым и ставка эффективная составляет порядка 30%, и сроки короткие – всего год-два.

Да, государство пытается стимулировать банки к тому, чтобы они вкладывались в реальный сектор, в том числе ужесточением – например, повышением налогов на доходы по ценным бумагам или потребительскому кредитованию. Но надо понимать, что прибыль всегда можно спрятать.

– Нет такого ощущения, что проб­лема кроется в слишком жестких нормативах и сильной регуляции со стороны Нацбанка, что и мешает банкам вкладываться в бизнес?

– Знаете, если посмотреть на то, как государство наши банки постоянно спасает, то сложно это утверждать. Вот, к примеру, во время пандемии миллиарды в них влили, а до этого вливания были в 2016 году.

– Хорошо. Будем считать, с причинами нежелания кредитовать бизнес мы разобрались. Теперь логичный вопрос: что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию?

– В первую очередь надо решать проб­лему с балансировкой активов и пассивов по срокам, то есть с гэпами (ценовой разрыв на графике цен. – Прим. ред.) ликвидности. Например, повышать долю стабильного фондирования, в том числе через возможности депозитных сертификатов. Вроде они на рынке у нас есть, но смотришь, а они не попадают под действие АО «Казахстанский фонд гарантирования депозитов» (КФГД).

Как у нас происходит движение депозитов? Человек, допустим, копит деньги, а затем решает купить квартиру, снял их. В свою очередь продавец уже полученные деньги на депозит положил. В итоге сумма депозитов по банковской системе в целом не поменялась, но уровень риска вырос из-за банка, в котором покупатель хранил деньги.

Соответственно, если банковский депозитный сертификат будет нормально обращаемым, банк и клиент могут ими рассчитываться на, скажем, 90% суммы, остальные 10% наличными деньгами можно. Это все упростит. Для банка не имеет разницы, какой клиент будет владельцем депозитного сертификата.

Есть вопрос секьюритизации. Если помните, у нас когда-то, лет 20 назад, ипотечное кредитование было мечтой. Граждане рассуждали: вот, мол, на Западе выдают ипотеку на 20–30 лет, а у нас – нет. Смогли же решить этот вопрос!

И сейчас есть возможность решить вопросы, связанные со стабильностью фондирования. Чтобы убрать разрывы по ликвидности, необходимо развивать секьюритизацию. Назовем это инфраструктурой фондового рынка, чтобы она позволяла рисками управлять. Это не даст нам колоссального увеличения кредитования.

Посмотрите, сколько свободных денег с ценных бумаг можно перетянуть в кредитный портфель. Я подсчитал – имеется примерно 10 миллиардов долларов, из них если 20–30% вытянуть, то есть около 3 миллиардов долларов, это уже существенно. Но надо понимать, что такого простого решения, где ты щелкнул пальцем – и все решилось, нет. Все задачи надо решать шаг за шагом.

Знаете, чтобы камень с горы покатился, надо ему обтесать углы. То есть обозначенные выше меры не решат всех проб­лем за раз, но часть вопросов снимут. Потом дальше надо смотреть, допустим, по налоговым вопросам разобраться.

Надо решить вопрос с процентной ставкой. Сейчас уже разрыв между ставкой и инфляцией составляет 6%. Это большие цифры. Поэтому-то наш финансовый сектор показывает такую большую прибыль. Эта ситуация уже сколько лет длится?..

Второе – разве никто не знал, что у нас проблема с фондированием депозитов? Нет, этот вопрос поднимался, помню, ещё в 2011 году. Тогда выходило, что 98% средств могут быть изъяты без потери вознаграждения. После этого начали что-то делать, и максимум цифра дош­ла до 90%. Но это не решение. Нацбанк должен проводить исследования.

– Не стоит ли Нацбанку более тесно работать с банками второго уровня для решения вышеупомянутых проблем?

– Знаете, я сам когда-то работал в банке, и, на мой взгляд, у них все хорошо. Активы «сидят» в ГЦБ, то есть в очень надёжных местах, высокодоходных, которые всегда можно продать без потери вознаграждения. Или выдаются в виде потребительских кредитов под ещё более высокие проценты.

Это разумная политика в текущих условиях, свидетельство чему – рекорд­ные банковские прибыли. А менеджеры банков и должны зарабатывать прибыль для акционеров, конечно, не нарушая законов.

Ожидать, что банки что-то будут делать сами, чтобы изменить текущую, весьма благоприятную для них ситуацию, бессмысленно. Все в первую очередь будет зависеть от действий Нацбанка, а в конечном счёте – общества в целом.