По статистике Комитета по защите прав ребёнка, с 2018 по 2023 год в приёмные семьи передали 17 125 детей. Через какое-то время 1256 ребят вернули под опеку государства. В 2023 году таких случаев было 3635 и 245 соответственно.

Как утверждают чиновники, самые частые причины, из-за которых приёмные родители идут на крайний шаг, — переходный возраст, болезнь или смерть опекуна, восстановление связи с кровными родителями, желание самого ребёнка. Чаще других возвращают в детские дома подростков от 13 до 17 лет. Причём чаще делают это опекуны-родственники — бабушки, дедушки, тети, дяди.

Недавно этой темой озаботились сенаторы. По их данным, случаи, когда дети вновь оказываются в казенных стенах, за пять лет выросли на 64 процента: если в 2021 году их было 197, то через год уже 217. Из ста детей, взятых под опеку, возвращают от 7 до 10. Депутаты предложили увеличить количество центров для приёмных родителей и усилить юридическую ответственность тех, кто не справляется с взятыми на себя обязательствами.

Почему так много детей оказываются не нужны приёмным родителям и что с этим делать? Мы поговорили об этом с руководителем общественного фонда “Сообщество приёмных родителей Казахстана”, приёмной мамой Жанной КИМ.

- Наверное, каждому приёмному родителю хотя бы однаж­ды приходила в голову предательская мысль: не вернуть ли ребёнка в детский дом? Многие из них ищут помощи в фондах, в которых есть такие же, как они, приёмные родители. Здесь их могут понять и поддержать. Я тоже консультирую родителей в кризисной ситуации. Они признаются: мы оказались не готовы к поведению и поступкам приёмных сына или дочки, — делится своим опытом Жанна Ким. — Расскажу один из последних случаев. Два года назад женщина взяла под опеку двух подростков. Она жаловалась мне: “Они ужасно неблагодарны. Что бы я ни делала, практически не разговаривают со мной, не помогают ни в чем”.

Но давайте попытаемся разобраться, почему ребёнок не хочет учиться? Помогать по дому? Грубит. Попав в детский дом, дети пережили серьёзную травму, и с ней нужно работать. Но у приёмного родителя нет обязательств искать выход из кризисной ситуации. Поэтому, столкнувшись с результатами травмы, они сдаются.

- Если случаев возврата детей достаточно много, значит, есть какие-то пробелы в алгоритме усыновления? Какие именно?

- Конечно, они есть. Самая главная проблема — на законодательном уровне не закреплено мотивационное консультирование. Родитель, который решил взять ребёнка, должен первым делом прийти к специалисту. Честно, без утайки, поговорить о проблемах, о собственной мотивации, о возможных рисках.

Люди чаще всего не представляют, с чем им придётся столкнуться. Идут на приёмное родительство, в первую очередь пытаясь решить собственные проблемы: мне одиноко, ждали сына — родилась дочь, чтобы в старости кто-то подал стакан воды. Достаточно цинично относясь к ним, выбирая по полу, национальности, возрасту.

Недавно женщина на консультации говорит: “Я хочу, чтобы у моей дочери была подружка, они вместе смогут ходить в школу, весело проводить свободное время”. Подсознательно поставлена конкретная задача: дочке скучно, родить больше не могу, хочу, чтобы кто-то её веселил. Где здесь любовь или сопереживание ребёнку из детского дома? Это страшно и жестоко по отношению к нему.

Вторая причина — совершенно недоработанный законопроект о школах приёмных родителей. С 2019 года все потенциальные родители должны проходить специальные курсы.

- Но ведь эксперты много лет добивались, чтобы по­явились школы приёмных родителей и радовались, когда внедрили эту практику...

- Да, мы об этом мечтали, но к чему пришли? По закону я обязана каждому прослушавшему этот курс выдать сертификат. Каждому! Но в таком случае теряется вся значимость и смысл школы приёмных родителей. И это ещё одна причина, из-за которой возвращают детей.

На курсы могут прийти совершенно неготовые к воспитанию ребёнка из детского дома, случается, что и нездоровые люди. Нет экзаменов, комиссии, которая бы решала, готов ли человек взять ребёнка в семью. Это в корне неправильно и противоречит нормам законодательства по защите прав детей.

Я считаю, что сертификат о прохождении школы приёмных родителей нужно выдавать только тому, кто готов к этому психически, эмоционально, финансово и т. д. Эти сертификаты ещё и продают — коррупцию никто не отменял. Школ приёмных родителей мало, поскольку очень сложно получить аккредитацию, чтобы их открыть. А семей, которые хотят взять ребёнка, много.

И третье слабое место, которое опять же нужно регулировать законодательно, — сопровождение приёмных семей. Эта практика применяется во всех цивилизованных странах. Психологи, юристы, клубы приёмных родителей, чаты поддержки, тренинги — все, чтобы помочь родителям и ребёнку выстоять и преодолеть кризис.

В мире проводили исследования, которые доказали, что ребёнок, оказавшийся в детском доме, по психологическому и эмоциональному состоянию приравнивается к ребёнку, пережившему войну. И эти дети приходят в семьи. Родители мучаются с ними месяц, два, год, не зная, где и как получить поддержку. Ребёнок, которого вернули в детский дом, переживает ещё одну тяжелейшую травму, которую зачастую очень сложно исправить.

- Человек, который вернул приёмного ребёнка, несёт за это какую-то ответственность?

- Опекуны не несут никакой ответственности (есть разные способы устройства детей в приёмные семьи, самая распространенная опекунство. — О. А.). Они приходят и сдают ребёнка как вещь, как бракованный товар. Я видела, как это происходит, — настолько страшно, не передать словами.

Понимаю, что каждый случай индивидуален, и действительно бывает очень сложно. Но, скажем, в России в момент кризисной ситуации приёмные родители составляют договор и в течение месяца с семьей работает психолог. Он оценивает, насколько ситуация опасна для ребёнка, можно ли её скорректировать. Родитель должен это пережить, осмыслить, ещё раз все взвесить.

У нас, чтобы взять ребёнка из детского дома, нужно пройти несколько этапов, чтобы вернуть — ничего. Из-за этой простоты (пришел и отказался) такое количество детей повторно оказывается в детских домах.

- Что вы предлагаете сделать?

- Официально ввести обязательное сопровождение приёмной семьи. Мало, что они проходят школу приёмных родителей. После того как ребёнок попал в семью, должен быть обязательный курс обучения и адаптации минимум в течение полугода. Если возник риск возврата, хотя бы месяц дать на проработку ситуации, попытаться её изменить. И только после этого принимать окончательное решение. Делать это индивидуально, взвешенно, не впадая в крайности. Если от ребёнка отказались по причине безответственности приёмных родителей, их нужно заносить в чёрный список и больше не давать им детей. Сейчас никто за этим не следит.

- В Казахстане вот-вот должны появиться профессиональные приёмные семьи, идею которых сейчас активно продвигают. Станут ли они спасением?

- Для меня профессиональные приёмные семьи — это в первую очередь замена центров адаптации несовершеннолетних (ЦАН) и временных детских домов. Профессиональная приёмная семья отличается от обычной тем, что родители не выбирают ребёнка, а 24/7 принимают в семью детей любого возраста, пола и национальности, оказавшихся в тяжелом положении и опасности. Их задача — помочь ребёнку, дать ему кров и любовь, снизить риск травмы и сложной адаптации, которая возникает, когда ребёнок идёт в приёмную семью.

Я считаю, профессиональными должны становиться только семьи с опытом приёмного родительства не менее трёх-пяти лет. Они на свой шкуре должны ощутить, что значит ребёнок с травмой. И ещё один момент: по правилам дети остаются в профессиональной семье максимум полгода. За это время им должны найти приёмных родителей или близких, готовых взять их под опеку. Я знаю по себе: очень сложно отдать ребёнка, к которому ты уже прикипел. Поэтому к обучению и отбору профессиональных семей нужно подходить с большой ответственностью.

Если появятся настоящие профессиональные семьи, которые душой болеют за детей и отстаивают их права, это изменит ситуацию. Но прежде чем подойти к этому вопросу, нужно изменить законодательство в отношении приёмных семей. Ввести нормы, о которых я говорила. Пока мы этого не сделаем, считаю нецелесообразным начинать проект профессиональных семей.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы